… - И царь поднялся, совершил омовение и воззвал к великому Аллаху с правдивым намерением, а потом он призвал свою жену на ложе и познал ее в это же время, и она зачала от него…
- Стой, стой! Что за нахуй? Что значит познал? – Возмутился Шахрияр, - что ты как целка параличная? Вдул царь жене, так и говори...
- Ну, вдул, – потупив взор, скромно ответила Шахерезада.
- Вот, видишь? Уже лучше у тебя получается. Давай дальше.
Шахерезада радостно колыхнула сиськами, и проговорила скороговоркой:
- А потом они поссали друг на друга, и жена отсосала у него…
- Класс! Вот это уже совсем другое дело!
- Правда? Вам нравится? – Заискивающе спросила красавица, и подняла свои карие глаза на царя.
- Да ну нах! Говнище и паибень. Просто ГАВНИЩЕ И ПАИБЕНЬ! Точнее не скажешь. Сколько можно? Всё из тебя надо клещами вытягивать, - поморщился Шахрияр, дыхнул на перстень, протер камень широким рукавом, полюбовался с минуту на его сияние, и продолжил:
- Вот у вас, свет моих очей, царь Юнан, покрыт оспой, однако, тема оспы не хуя не раскрыта. Ни про гной, ни слова не сказала, ни про нарывы там, или вонь. Хуета, ваш рассказ милая, поэтому завтра с утра, будьте любезны, еблет на плаху возложить, и ниибёт!

Шахерезада нервно дёрнула плечиком, и как бы невзначай, типа случайно, клешнёй так лягнула, и в разрезе её одежд показалась стройная ножка. И молчит, сучка. Затаилась, и ждёт. Ждала не долго. Шахрияр на красавицу посмотрел, хуй с ним, думает. Ебать уже некогда сегодня, пора делами государственными поворочать. Хороша эта последняя жена, да и пиздеть складно умеет. А шероховатости в сказках выправить можно. С этими мыслями, Шахрияр подвинулся сзади к рассказчице, просунул свои руки ей подмышки, и помял упругие дойки. Оставшись доволен, султан сказал:
- Ладно, хуй с тобой. Живи еще до следующего утра, а я трудиться пойду. Но уж смотри у меня, если снова хуйню расскажешь, пизда тебе. Секир-башка, ясно?
- Ясно, хуле. – Уныло ответила красавица.
- Темы, темы раскрывай интересные, – уже в дверях, бросил через плечо Шахрияр.

А работы у султана, сами понимаете, каждый день хуева гора, и ещё небольшая кучка. Во-первых, надо парад слонов принять. По всей форме. Тут стройность рядов главное, чтоб хобот строго в жопу смотрел, а ухо в ухо. Да ещё визирю пиздюлей отвесить надо за вчерашний рахат-лукум. Свежий, свежий, блять! Сэкономил падла на султановом желудке. Срался весь вечер вчера. Потом гостей принять, и всех дел. Впрочем, гости пусть в пизду идут, лучше пораньше в опочивальню пойти сегодня.

***
- Ну, давай, хорош валяться. Придумала, что ни будь путевое? – Спросил Шахрияр, поднимаясь на ложе. Шахерезада отвечает, что мол, придумала и может продолжать. И когда наступила ночь, она продолжила:
- Надо отметить, что Будур была нежна и прекрасна, как цветок розы…
Шахрияр поморщился, замахал руками, и сказал:
- Опять за своё? Говори по человечески. Если тёлка пиздатая, то так и скажи, пиздатая мол. А ты, цветок, цветок.… На хуй мне эти аллегории? Я себе сам домыслю, как роза она была или как кактус… давай дальше, хуярь.

И Шахерезада продолжала:
- Визирь боялся, что кто ни будь, может лишить её невинн... ой! Не то сказала… выебать её, и повесил на дверях дочери колокольчик. И приставил к её опочивальне евнуха, и велел ему не спать. А к евнуху приставил говорящего осла, что бы уже совсем точно быть уверенным, что дочь его никто не… выебет. Да, именно не выебет. Нормально?
- Спрашиваешь? Давай, не тяни резину, что дальше было?
Шахерезада заёрзала от радости на подушках, и продолжила, уже смелее:
- И вот наступила ночь. У Будур промеж ног настоящая часотка, девка в самом соку. Она евнуха зовёт, и говорит, нет ли у него огурчика там, или кабачка, необходимого размера. И показывает, размерчик наглядно, руками так разводит. А руки сами в стороны расходятся, всё шире и шире. Таких нет, отвечает евнух. Да и попадёт тебе девка от отца за дефлорацию, пусть и овощную. Но я, говорит евнух, знаю способ, чтобы и жемчужину твою оставить не просверленной, и удовольствие получить. Это как, спрашивает Будур. В этот самый момент в спальню просунулась рожа осла. Смотрит осёл, прислушивается, и глазки свои щурит недобро, не по-человечески так.

- Щас, жывотнае покормлю и приду. – Говорит евнух.
Вышел из опочивальни, насыпал ослу бобов в миску, и говорит, мол, жри давай, сволочь вислоухая. Ночь длинная, хуле натощак пизду сторожить. Осёл пожрал, и в сон его потянуло. Он бобов отродясь не вкушал, только солому, ну или лепешку там размоченную на первое мая, или ещё хуйни всякой вегетарианской на День Мула давали.

Осла после жрачки на сон пробило, а евнух, сняв тихонько с дверей колокольчик, засунул его за пояс и в спальню к Будур прошмыгнул. Давай, говорит евнух. Покажи предмет, жаждущий сладострастия. Будур, сбросила одежды, и явила ему свою пизду. Да, говорит евнух, хороша, бесспорно. Ну, ложись давай, посмотрим, что можно сделать. Царевна легла и ножки раздвинула в разные стороны. Евнух тут и говорит, что мол хочу тайну сохранить, поэтому давай-ка красавица, на глаза твои прекрасные повязочку пристроим. Типа, ты не видела ничего, а я ничего не делал.
- Чего это?
- Ноу-хау у меня, понимаешь, - говорит евнух, - на галльский манер.
Царевна на все условия соглашается, только говорит, поскорее вставляй своё ноу-хау, а то свербит сильно промеж ног.
Завязал евнух царевне глаза, да и припал еблетом к Будуровой промежности. И давай отлизывать, что было сил и умения. Царевна стонет, евнух наяривает на хранцузский манер, шопиздец. Тут царевна и говорит, всё это прелестно уважаемый, но я бы хотела для полноты ощущения и внутрь что ни будь употребить. Евнух подумал с минуту, и отвечает, что для внутреннего использования имеет в наличии некий девайс. Щас, говорит, один момент, и к ослу бежит. Жывотнае спит себе, после бобов еблетом в миске и лыбится во сне. Евнух растолкал осла, тот зенки открыл, смотрит, колокольчика нет на двери. Ну, и запаниковал, блять, говорит, пиздец теперь. Убьёт хозяин. Евнух его успокоил, не ссы, говорит. Это сон, понимаешь. Осёл не верит, башкой трясёт, чуть не плачет от горя. Тогда евнух подводит осла к миске и говорит.
- Смотри, уебан ушастый. Видишь что у тебя в миске? Бобы! Ты когда ни будь, за свою жизнь бобы жрал, стукачёк позорный? Нет? Вот то-то и оно, блять. В лучшем случае овса давали. Так что, сон это. А во сне всё можно, даже то, чего нельзя. А теперь дуй в спальню, там царевна заждалась тебя уже.

Осёл заглянул в опочивальню, а там Будур на шелках раскинулась, трогает себя за пизду, и стонет. Приди ко мне, говорит, и познай, ёбанаврот. Евнух шепчет ослу на ухо, что мол, царевна просила в очко её познать, так как даже во сне боится гнева папашиного, на предмет дефлорации. Осла долго упрашивать не пришлось, подбежал он к царевне, пристроился между ног, и вдул её по самые свои ослиные помидоры. Царевна как заорёт от неожиданности, и давай огузком своим точёным навстречу жывотнаму подавать. Евнух стоит рядом и подбадривает шепотом осла, типа давай-давай родимый…

Постоял с минуту, потом вытащил звоночек из-за пояса, и ослу в жопу вставил. Осёл распалился, не чувствует ничего, звона не слышит, знай себе царевну в зад хуячит. А евнух тихонечко так к дверям отходит. Вышел из спальни, и прямиком к царю. По дороге об дверной косяк ебальником приложился. Растолкал евнух владыку, и говорит:
- О великий отец всех, блять народов. Вставай, и пойдём со мной, хочу тебе, владыка всего земного и небесного показать, как твой грязный осёл творит беспредел с царевной Будур. Да ещё в жопу себе звонок вставил, смеха ради, и для большего вашего унижения. И меня вот ещё в лоб копытом приложил, видишь, как я пострадал во спасение чести семейства…

Вбегают они в спальню Будур, и видит царь, что творится отвратительный зоофилический процесс с его любимой дочкой, и приходит, ясен хуй в негодование.
- Что за хуйня, сукабля! – Заорал царь.
Дочка с перепугу вскочить попыталась, да что-то там у неё в недрах заклинило, и осёл отскочить тоже не может. Будур повязку сорвала, и ещё больше перепугалась. Пиздец, думает. Папаша убьёт меня теперь на хуй. Крутанулась на кровати, и поползла раком в угол, а осёл за ней волочится, и говорит:
- Не ссы, красавица. Всё в порядке, это сон.
Затем повернулся к царю, и говорит ему:
- Вы это… не стесняйтесь если что. Можете добавить экспрессии нашему соитию, в виде инцеста, так сказать. Рот то у дочки свободен, если что. Присоединяйтесь, папаша…

Папаша не долго думая, выхватил меч у одного из вбежавших следом стражников, и отхуячил у осла голову с одного удара. Потом повернулся в сторону евнуха и говорит:
- Никому нельзя верить в этом ёбаном государстве. Даже ослам. Только ты остался у меня верный слуга. На повышение пойдешь, будешь теперь мне жопу вытирать и ополаскивать после срачки, а ещё…

***
В этот момент наступило утро, Шахерезада прервала дозволенные ей речи, и обратилась к Шахрияру:
- Ну как? Усладила я слух государя моего, или ни хуя?
Шахрияр очнулся от будоражащих его мысли картинок, и с удивлением обнаружил, что одной рукой он гоняет своего дружка, а второй, ковыряется в пизде Шахерезады. Причем уже достаточно долго, судя по обилию похотливых выделений.
- Нихуёво! – Ответил Шахрияр, вытащил руку из пизды своей супруги, посмотрел на неё в свете утреннего солнышка, облизал, призадумался немного, и добавил:
- Можешь ведь когда хочешь. Знаешь что, живи пока, понравился мне рассказ твой. Давай сегодня ночью тему говна раскрой, да пошире. Чтоб не просто там, поверхностно, а с сюжетной линией. А мне пора. Дела, блять. Ну, до вечера…